{КНИГА}

"Больно" - очень смелая, эмоциональная, остроугольная история любви и поиска, написанная дерзким молодежным языком в интригующей литературной форме. Это вся боль жизни и нечеловеческая ярость, заключенные в книгу, которая читается на одном дыхании и никого не оставляет равнодушным.
События разворачиваются в наши дни. 200 000 человек уже прочитали эту повесть на www.bolno.ru. Они копировали книгу, размещали ее на различных форумах, посылали ссылки, забрасывали автора письмами, в которых рассказывали истории своих судеб, своей любви… И всех интересовал главный вопрос: "События повести - это правда или вымысел?"


{ОТЗЫВЫ}

"Быть читателем - не больно. Быть автором - это диагноз. Мне кажется, интересно соединять книгу с тем, кто ее написал. Так можно гурманить. Приблизиться максимально. Появляются особые сопереживательные, сострадательные оттенки. Этот автор - молодой амбициозный мужчина, порой беспринципный стратег и бизнесмен, представляете, но ко всему этому жутко ранимый и трогательный мальчишка, идеалист и романтик. Я думаю, или он совсем не спит, или же вся его жизнь - dream. Он должен успевать реализовывать все свои грани. Весь светлый день он - рацио, вечером - он принимает гостей клуба, ночью - у него красавица жена, а под утро, на рассвете, он сублимирует нерастраченные эмоции в творчество. Он - настоящий герой нынешнего времени, и я действительно так думаю. Он не подавляет себя, это - работа для ленивых. Он - яростный воплотитель своих мечтаний, идей, фантазий. Мы познакомились в сети пять лет назад. Он собирался в Москву из Волгограда. Из сотен писем Женино стало событием. В каждой фразе было аргументированное стремление прогнуть мир, и энергия, чтобы это сделать. С тех пор поглядываю за ним. Прогибает. И эта книга - только начало. Он слишком прозорлив и работоспособен, чтобы положиться только на природу и недолгую инерцию юности, и чрезмерно талантлив, чтобы быть незаметным."
Елена Кипер, музыкальный продюсер, автор мировых хитов "Нас не догонят" и "Я сошла с ума" (Тату), режиссер, клипмейкер, дважды лауреат международной музыкальной премии BMI.

"Эта книга о любви и жестокости... Красивая и бесстрашная, интригующая и шокирующая. Это очередная попытка изменить мир. После... становится больно."
Лера Массква

"Эта книга находит отклик в самых темных уголках сознания. Читаешь последние строки, и становится больно. Если это было целью написания, - цель достигнута."
bolno-book@...ru

"Не знаю за что, но я говорю Ничипуруку спасибо, потому что если мне все еще больно, значит, живая."
anna.khovshun@...az

"Успокаиваю себя мыслью, что в жизни такого не бывает, но знаю, что на самом деле случается еще хуже… Хотя куда хуже-то?! Больнее некуда…"
Caustic@...ru

"Это очень лично, это очень обнажено. Это вывернуто наизнанку - нате, берите!"
daizy05@...ru

"Эти демоны действительно заползают в душу. И после этим текстом просто рвет."
silwerwoman@...ru


{БОЛЬНО}

«Город сжигает огни
можно заснуть не проснуться
вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится»
«Слова на листке.»


Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы текли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в долине фараонов. Ты помнишь долину фараонов? Я всегда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убойной марокканской дури, смотреть на бесконечный закат над бескрайней пустыней... Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты... Красное на золотом... Ты кусала мои губы до боли до ран, из которых вырывалась на свободу пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем мне становилось дурно. Перед глазами все плыло... лишь ты... А толпа кричала: "Давай, давай!" Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие... Потом мы лежали голые на матах в центре ринга... У нас не было даже сил подняться и уйти... Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кровь смешивалась... Кто победил наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, нашли нечто настоящее и правдивое...

На полученные деньги ты покупала себе настолько вызывающие наряды, что прохожие оборачивались, а я готов был драться с каждым из них за голодные взгляды в твою сторону. Какие это были взгляды! Когда наши раны заживали, твои шаги становились музыкой, голос казался мне песней. Мы не боялись обличить мир в уродстве, дать ему пощечину своим внешним видом, яркостью и непредсказуемостью. Потягивая "пятку" и пуская струйки дыма в потолок, я наблюдал за тем, как ты примеряешь шмотки. С каждым новым платьем ты надеваешь на себя и новую маску. Ты меняешься, фантазируя о том, куда могла бы в нем пойти и какую реакцию вызвало бы твое появление в нем... Мне было легко угадывать твои мысли, когда ты стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое отражение. Мир в такие минуты казался театром одного актера для одного зрителя. Я смотрел все эти мини-пьески с переодеванием и будто вместе с дымом поднимался к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимал тебя за плечи, кружился по комнате. С нетерпением ждал конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы... И вот я уже лежу на огромной кровати в одних только джинсах, и ты для меня показываешь этот бесконечный стриптиз. Оказывается, летать это просто. Нужно только оттолкнуться от краев постели и через мгновение оказаться где-то рядом с тобой. "Спектакль окончен", я шептал тебе на ушко и тянул обратно в кровать, поворачивал к себе лицом и целовал в губы. Сначала ты сопротивлялась, говорила, что сейчас примеришь еще пару "маечек-кофточек" и тогда придешь, но во мне было достаточно сил для того, чтобы сказать тебе "нет". И все твои новые вещички без жалости и уважения к их внушительной родословной разлетались по полу.

Я встретил тебя весной. Цвела черешня. Запах ее маленьких цветочков, окружающих мой дом со всех сторон, сводил с ума. Проходя мимо, я плакал от аллергии, в прямом смысле слова чихал на всю эту красоту. Я был несчастен и жалок. Красные воспаленные глаза и опухший, постоянно сопливый нос. Нет ничего ужаснее аллергии! Четыре таблетки, прописанных врачом против этой напасти превращали меня в засыпающего на ходу "обдолбыша". Лучше не становилось только хуже и хуже. Я мечтал, чтобы вся черешня сгорела к чертовой матери! К двадцати пяти годам я стал страшным аллергиком и понял, что, видимо, умру. Захлебнусь во сне соплями или засну и не проснусь от передозировки этих бесконечных лекарств. А еще был вариант отправиться туда, где черешня не цветет. Пришлось выбрать последний вариант и поехать в Питер. Честно говоря, этим городом я бредил давно. Он виделся мне в снах, притягивал своей музейной аурой и многотысячными рэйвами. Он сочетал несовместимые, казалось бы, энергетику старинного "картинного" города и моднейшую молодежную тусовку. Именно Питер, а не Москва держал "шишку" в бесконечном споре двух столиц за право называться клубным центром. Все эти "форты" и "Восточные удары", с их фантастическим разгулом быстрых наркотиков и не менее быстрого секса заставили меня с каким-то особенным волнением произнести фразу: "Говнилково Санкт-Петербург, в один конец" и протянуть в окошечко вокзальной кассы мятую крупную купюру. Когда доктор предложил поехать пожить в северном климате, мне не пришлось выбирать маршрут все было решено давно. Я засовывал сумки на верхнюю полку купе, чувствуя небывалое перевозбуждение. Всю ночь под стук колес не мог сомкнуть глаз. В голове кружилось такое количество мыслей, что утром не смог вспомнить ни одной. Хотя нет, думал о том, что вот в Питере и встречу ту самую девушку. Ту самую, которую должен встретить в своей жизни каждый мужчина. О которой говорилось в фильме Де Ниро "Бронкская история". В Питере, на вокзале я повстречал тебя.

Помнишь, шеф попросил тебя встретить на вокзале важного чела. Ты стояла у бюста Ленина, теребя листок с написанным от руки названием твоей конторы. Как будто уже тогда знала, что все закончится встречей со мной. Может, жизнь специально так устроила заставила сады цвести в тот год особенно сильно, а тебя послала на вокзал встречать незнакомца. И, конечно, не случайно, этот самый незнакомец не приехал, а приехал родной и любимый я.

До сих пор в ушах стоит этот страшный крик: "Давай, давай!" Толпа не могла успокоиться. Она хотела смерти одного из нас. Она не понимала, что мы родились не для смерти, а для жизни. Для жизни вместе. Но мы нарушили ход наших судеб. Мы разрушили все. Разрушили наши души, наши тела и сгорели. Нас больше нет. Мы растворились в крике "Давай! Давай!"

Первый раз я сделал тебе больно случайно. Я хотел не боли, а удовольствия, но оно всегда идет рядом с болью. За все надо платить. Тогда я еще не знал, но позже разобрался в этих жестоких правилах и совершенствовал технику. Та девушка не была какой-то особенной. Просто мне вдруг стало интересно каково это трахнуть ее на столе в этом чертовом баре. Дал тридцать баксов бармену, чтобы он ушел в служебку на полчаса, оставив нас одних в пустом темном помещении, среди бутылок виски и кранов с капающим в подставленные бокалы горьким пивом. Мне было важно схватить ее за здоровые сиськи, стянув трусы, войти в нее и трахать, трахать и кончить. А потом потерять к ней всякий интерес. Когда кончил, ее не стало. Мне было на все плевать. Если бы с неба упал здоровенный кусок железа и размозжил ей голову, я бы лишь отряхнулся и, закурив (опять я начал курить!), вышел из этого бара. Так все и было. Я трахнул сучку и забыл, как ее зовут. И никогда бы не вспомнил о ней, если бы не ты. Наша ссора ничего не значила! Я бы вернулся, и все было бы нормально. Но тебе зачем-то вздумалось искать меня, и ты заглянула в этот бар. Я стал рассказывать этой сисястой дуре анекдот. Да так громко, что ты услышала мой голос, услышала ее смех. Ты не вошла внутрь, не ушла прочь. Ты стояла у окна и смотрела. Смотрела, как я входил в нее, как она закрывала глаза, хватая меня за задницу длинными пальцами с наманикюренными ногтями. Ты хотела вырвать их кусачками и засунуть глубоко, прямо в нее, чтобы она, задыхаясь от боли и слез, стала умолять прекратить все это. Но ты бы не перестала, желая, чтобы она испытала все, что чувствовала ты, пока стояла у этого окна.

Ты проводила меня на Итальянскую улицу, где я снял комнату за триста рублей в сутки. Большую, светлую, чистую комнату с огромной кроватью и плакатом с голой девицей на стене. Я поначалу не смотрел на тебя как на самку. Но когда я увидел эту кровать, когда ты подошла к тумбочке и взяла с нее забытую предыдущим жильцом книжку (Борис Виан, "Пена дней"), когда ты совсем по-кошачьи изогнула спину. Сейчас я с особым трепетом вспоминаю, как красиво ты изогнула спину, как вверх поползла маленькая белая маечка, сдвигая в сторону рисунок, закрывающий от посторонних взоров твои маленькие упругие груди. Все это я не смогу забыть, но тогда я хотел, чтобы ты поскорее ушла, дав мне возможность завалиться спать. Я был благодарен тебе за помощь, но боялся обмана и не доверял тебе. Чужак в твоем городе, я знал, как любят девочки вроде тебя, носящие маленькие прозрачные маечки, наебывать таких приезжих олухов, разводить их на деньги и исчезать, растворяясь во дворах-колодцах, среди мерцающих витрин и блестящих автомобилей.

Ты оставила листок с номером своего телефона на тумбочке, забрала книгу и ушла, улыбнувшись мне краешками губ. Длинный коридор коммунальной квартиры мог свести с ума кого угодно. Сначала я слышал удаляющиеся шаги. Потом скрежет замка. Дверь захлопнулась, где-то в подъезде стукнула форточка. Ты ушла, а я остался. Сел на подоконник, пытаясь увидеть серое петербургское небо, но это оказалось невозможным из окна моей комнаты виднелись лишь стены домов. Я оказался в клетке, и единственный шанс выбраться из этой холодной западни подхватить гоняемый сквозняком по полу клочок бумаги с твоим именем и семью заветными цифрами, долго вертеть его в руках и, дождавшись вечера, крутануть тугой диск облезлого красного телефона...























Иллюстрации Никиты Смирнова



~ Об авторе ~ Книга ~ Контакт ~ Партнёры
www.bolno.ru
All rights reserved.
2004
Design by Guash.
2004